"Широким
пламенем кровавого пожарища осветила Украину Колиивщина; но оно вспыхнуло на
мгновенье и так же быстро потухло, точнее потушено было. Черными тучами
зверства, ужасов и смерти покрывали ее и соседнюю Волынь в течении 4-х лет
расправа и суд над участниками народного восстания 1768 года. С лишним четыре
года их предавали самым невероятным мучительным вазням, – четвертовали, на кол
сажали, сдирали полосами и всю в раз кожу, солью посыпали и вновь ее надевали,
отрезали на перекрест руку и ногу, или только уши, и так в свет пускаля, жгли
железом и смолою, словом: катовали Украину, по выражению народного певца.
Вытерпела многострадальная!
Почти все народы, переживая героический
период, имели своих рапсодов, бардов, баянов, в душе которых были, так сказать,
конденсированы все помыслы и желания народа. Такими певцами являются по большей
части слепые старики, в силу уже этой особенности способные к большей
сосредоточенности, к более глубокому мышлению, восприятию и прочувствованию
совершающегося на белом свете, увидеть которого им не суждено. Выбирая из жизни
нескольких современных им поколений более выдающиеся факты, эти седовласые
певцы складывают под звуки какого-нибудь музыкального инструмента те эпопеи,
которые переходят потом по наследству к внукам и правнукам так, как некоторые
из подобных песней были восприняты ими самими от отцов и дедов. Народ смотрит
на них, как на «людей Божьих», с любовью и благоговением; слушающий их думы и
песни и сам задумывается, а под час и до слез растроганный слышит в их голосе
будто собственную песню про свое тяжкое горе или полное славы прошлое своего
народа, и по неволе, сам того не замечая, воспитывается в духе отцов. Такое
значение и такое влияние имели в свое время индийские певцы с биною, татарские
с бзурою, греческие рапсоды с пандурою, сербские «слепачки пьеваци»,
великорусские сказатели былин, древне-славянские баяны с гуслями, наши
кобзари с бандурою. С незапамятных времен по обоим берегам Днепра раздавались
звуки многострунной бандуры, без которой немыслима была для южно-русса и самая
жизнь: в дни ли шумных семейных радостей, в уединенном ли уголке его пасеки,
или в открытом поле, накануне битвы с врагом. Вещий певец сопровождает Игоря
Святославича в его трудном походе на половцев; кобзарь – непременный член
запорожского «товариства»; бандуристы сопровождали и гайдамацкие ватаги.
В гайдамацких ватагах бандуристы были
облагораживающим элементом: они поднимали чувство самосознания как личности,
так и всего, народа, вносили в дело кровавой борьбы высшие начала Божия суда и
правды, чувства героизма, любви к родине, высшей рыцарской чести, выразителями
которых они и были в период казачества. Народ, слушая их думы и песни о прежних
воителях за веру отцов, за землю и речь родную, не мог. не возвышаться до той
мысли, что и он восстал не из одного чувства мести и борьбы за существование,
но за веру поруганную и попранную свободу. Бандуристы вдыхали в восставших
мужество и отвагу, поддерживали бодрость духа, заставляли не дорожить жизнью,
но только свободою, с презрением смотреть на смерть и все ее ужасы. Их значение
понимали должно быть и те, которые творили суд над восставшими: этим и
объясняется отчасти строгость коденского суда относительно тех трех
бандуристов, которые захвачены были во время всеобщей ловли гайдамак и о казни
которых мы на этот раз хотим сказать. История их смерти не многословна, как и
всех судившихся в коденском судилище»
На странице 497 коденской книги записан
следующий обвинительный акт 2-го января 1770 г. «Прокоп Скряга бандурист. из
Остапова. Этот навел (naprowadzil) донских казаков (doncow) на грабеж пана
Спендовского и сам его вязал, и бил, и грабил». Сознался ли обвиняемый в
взводимом на него преступлении, была ли его виновность доказана свидетельскими
показаниями, не известно; только против этих трех строчек стоит. еще более
краткий вердикт: ten ma byc sciety (этот должен быть обезглавлен), а на
странице 604, в поименном списке. казненных, значится, что Прокоп Скряга купно
с четырьмя [165] другими за проступки (ехсеssа) гайдамацкие обезглавлен того же
дня, т. е. 2 января 1770 года. – Коротко и ясно.
На странице 491 той-же книги записано:
«Михайло Сокового зять из села Шаржиполя, конельского имения 1, обвиняется в
грабеже местечка Цыбулева вместе с гайдамаками; в этом он не сознается, а
признает только то, что его взяли (гайдамаки) в Цыбулев с тем, чтобы им играл
на бандуре. Он им и играл, за что получил от них жилет и брюки барские
(kamizelke i spodnie szlacheckie), которые были узнаны и отняты у него паном
Долинским, как принадлежавшие этому последнему. Ни в грабеже, ни в убийстве
двух евреев, которых при нем убили гайдамаки, не сознается; он даже не пособлял
им в этом, но только играл, они же сами при нем грабили и двух жидов до смерти
убили». Это самовольное присвоение шляхецких брюк и жилета повлекло за собою
приговор: «ten winien smierci (этот достоин смертной казни) 18 января 1770 г.»
– Живо и игриво.
Подобная же резолюция, неделю спустя,
написана судилищем еще одному бандуристу. На странице 449 читаем: «Василий
Варченко перешел из Звенигородки в Казацкую Долину 2), откуда пошел с ватажком
Ремезою и ходил с этим последним в Водяники, Кобылячки и Попуринцы, ktorym
(гайдамакам) na bandurze grywal». И этот гайдамацкий кобзарь 26-го января 1770
года, вместе с другими двадцатью двумя «ризунами», был приговорен к смертной
казни!"
Источник: КОДЕНСКАЯ
КНИГА (, сборник допросов, справок, протоколов и решений суда над гайдамаками с
1769 по 1772г.) http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ukraine/XVIII/17601780/Koliivsina/Koden_kniga/text.htm
Комментариев нет:
Отправить комментарий